Декамерон. Гептамерон - Страница 240

240

– Жебюрон, – сказала Эннасюита, – прошу вас, возьмите на себя труд рассказать нам пятую новеллу. Вы ведь, должно быть, можете сообщить нам кое-что интересное об этой несчастной женщине.

– Что же, если вы избираете меня рассказчиком, – ответил Жебюрон, – я расскажу вам одну историю, которую знаю, потому что сам был в местах, где она приключилась, и всех там об этом расспросил; из рассказа моего вы увидите, что разумом и добродетелью наделены не одни только принцессы и что настоящая любовь и изобретательность свойственны иногда вовсе не тем, в ком мы рассчитываем их найти.

Новелла пятая

В Кулонском порту, неподалеку от Ниора, жила некая лодочница, которая во всякое время перевозила людей с одного берега на другой. И вот однажды ей пришлось перевозить двух монахов из Ниорского монастыря, и, кроме них троих, в лодке никого больше не было. А так как переправа эта – одна из самых длинных во всей Франции, то, чтобы не дать своей спутнице соскучиться, монахи стали уговаривать ее разделить их любовь, на что та отвечала так, как и следовало ожидать, – отказом. Но ни усталость после долгого пути, ни холод, которым веяло от воды, ни стыдливый отказ этой женщины не охладили их страсти, и они решили завладеть ею силой, а если она воспротивится их ласкам, столкнуть ее в реку. Но женщина, которая была столь же добродетельна и разумна, сколь оба они бесстыдны и коварны, сказала:

– Поверьте, что я вовсе не так упряма, как вам это показалось; я попрошу вас только исполнить две мои просьбы, и тогда вы увидите, что исполнение вашей доставит мне не меньше радости, чем вам обоим.

Монахи тут же поклялись именем своего патрона, святого Франциска, что готовы исполнить все, о чем она их попросит.

– Прежде всего дайте мне клятвенное обещание, что вы никому об этом не расскажете, – потребовала она.

Монахи ей это пообещали и, не задумываясь, поклялись.

Тогда она сказала:

– Развлекаться со мною вы будете по очереди, мне ведь стыдно показываться вам обоим вместе. Решите только, кто из вас будет первым.

Монахи нашли, что просьба ее совершенно законна, и тот из них, кто был помоложе, согласился, чтобы старший был первым. И как только они пристали к маленькому островку, женщина сказала младшему из монахов:

– Святой отец, читайте покамест ваши молитвы, а мы с вашим приятелем поедем сейчас на другой островок. И если он вернется оттуда довольный мною, мы потом оставим его здесь и поедем туда с вами.

Младший соскочил на землю и стал ждать возвращения своего товарища, которого лодочница повезла на другой островок. Когда лодка подошла к берегу, женщина сделала вид, что привязывает ее к дереву, и сказала монаху:

– Друг мой, пойдите-ка выберите местечко поудобнее.

Святой отец сошел на берег и стал искать, где бы им было поудобнее прилечь. Но едва только женщина увидела, что он ступил на землю, как она мгновенно оттолкнула лодку ногой и уплыла в ней дальше по реке, оставив и того и другого монаха на пустынных островках, и только крикнула что есть мочи:

– Ждите теперь, пока ангел Господень придет вас утешить, от меня вы уже ничего не дождетесь.

Несчастные монахи, сообразив, что их обманули, стали на колени у самой воды и молили не срамить их. Они заверили свою спутницу, что, если она довезет их до места, они ни о чем ее больше просить не будут. Она же, отъезжая от них все дальше, крикнула им в ответ:

– Это уж было бы верхом глупости с моей стороны: вырваться из ваших рук, а потом опять к вам вернуться.

Возвратившись в деревню, она позвала своего мужа и судейских, чтобы те схватили этих двух разъяренных волков, к которым она чуть было не попала в пасть и от которых сам Господь Бог ее спас. Мужчины отправились на островки, и за ними последовала вся деревня, ибо всем жителям от старого до малого хотелось непременно принять участие в этой ловле.

Перепуганные монахи, видя, сколько на них двинулось народу, спрятались на островках, причем каждый напоминал собой Адама, представшего нагим перед очами Господа. От стыда за совершенный ими грех и от страха перед расплатой они были едва живы и тряслись будто в лихорадке. Но это не помешало прибывшим схватить их и посадить в тюрьму под одобрительные возгласы и хохот толпы.

– Вот что за люди эти святые отцы, – говорили одни, – они проповедуют нам целомудрие и честь, а потом бесчестят наших собственных жен.

Другие же говорили:

– Это гробы повапленные, которые внутри полны мерзости и гнили.

А еще кто-то крикнул:

– Истинно, дерево познается по плоду своему.

И должно быть, все тексты Евангелия, где говорится о лицемерах, были пущены в ход, чтобы опозорить этих захваченных в плен насильников. И так продолжалось до тех пор, пока не прибыл настоятель монастыря, который уговорил судью выдать их ему, обещав, что накажет обоих негодяев так, как лица светские наказать не посмели бы. Он обещал, что они отслужат столько месс и прочтут столько молитв, сколько он их заставит. Судья исполнил его просьбу и выдал ему арестованных, которых тот препроводил к себе в монастырь и так хорошо их проучил, что с тех пор они каждый раз, переезжая реку, осеняли себя крестным знамением и направляли помыслы свои к Господу Богу.

– Прошу вас, благородные дамы, подумайте, если простая лодочница оказалась настолько сообразительной, что обманула двух столь коварных мужчин, то насколько же умнее должны быть те, кто прочел множество книг и у кого перед глазами был достойнейший образец. Достаточно ведь уже тех примеров женской добродетели, которые они видели, чтобы для женщины благородного воспитания добродетели эти стали не заслугой, а простою привычкой. Ведь коль скоро даже те женщины, которые ничего этого не знают, кому за целый год не приходится и двух раз сходить в церковь, чтобы послушать хорошую проповедь, чья жизнь уходит целиком на то, чтобы заработать себе кусок хлеба, – коль скоро даже такие находят в себе силу соблюсти целомудрие, то это означает, что добродетель всегда пребывает в их простых сердцах, ибо дух Божий творит свои высокие дела в сердцах людей слабых и неразумных. Несчастна та из женщин, которая не хранит своего сокровища: сбереженное, оно несет ей великую честь, растраченное – покрывает позором.

240