Декамерон. Гептамерон - Страница 133

133

Дамы ответили, что они готовы, и, позвав одну из своих служанок, ничего не сказав молодым людям, отправились в путь; прошли не более мили, как достигли Долины Дам. Они вступили в нее довольно узкой дорогой, с одной стороны которой бежал светлый поток, и увидели, что она так прекрасна и прелестна, особенно в ту пору, когда стояла большая жара, как только можно было себе представить. Как рассказывала мне потом одна из них, поверхность долины была такая круглая, точно она обведена циркулем, хотя видно было, что это – создание природы, а не рук человека; она была в окружности немного более полумили, окружена шестью не особенно высокими горами, а на вершине каждой из них виднелось по дворцу, построенному наподобие красивого замка.

Откосы этих пригорков спускались к долине уступами, какие мы видим в театрах, где ступени последовательно располагаются сверху вниз, постепенно суживая свой круг. Уступы эти, поскольку они обращены были к полуденной стороне, были все в виноградниках, оливковых, миндалевых, вишневых, фиговых и многих других плодоносных деревьях, так что и пяди не оставалось пустою. Те, что обращены были к Северной Колеснице, были все в рощах из дубов, ясеней и других ярко-зеленых, стройных, как только можно себе представить, деревьев, тогда как долина, без иного входа, кроме того, которым прошли дамы, была полна елей, кипарисов, лавров и нескольких сосен, так хорошо расположенных и распределенных, как будто их насадил лучший художник этого дела; через них солнце, когда оно стояло высоко, едва или и совсем не проникало до почвы, которая представляла сплошной луг мелкой травы, с пурпурными и другими по нем цветами. Кроме того, не меньшее удовольствие, чем все остальное, приносил и небольшой поток, вытекавший из одной долины, которая разделяла две из тех гор; падая по скалистым уступам, он производил очень приятный для слуха шум, а его брызги казались издали ртутью, которую, нажимая, выгоняют из чего-нибудь мелкими струйками; дойдя до поверхности небольшой долины, его воды, собравшись в красивом ложе, быстро текли до средины долины и здесь образовали озерко, какие устраивают иногда в своих садах в виде питомника горожане, когда есть к тому возможность. Это озерко было не глубже как по грудь человеку, и, так как в нем не было никакой мути, оно в своей прозрачности обнаруживало дно из мельчайших камней, которые можно было бы при желании и от нечего делать пересчитать. И не только, смотря в воду, видно было дно, но и такое множество рыбы, бегавшей туда и сюда, что было это не только в удовольствие, но и на диво. Других берегов не было у озерка, кроме краев луга, тем более красивого вокруг него, чем более он воспринимал от его влаги. Воду, оказывавшуюся лишнею против вместимости, воспринимал другой проток, которым она выходила из долины, стекая в более низменные места.

Когда молодые дамы пришли сюда, всё осмотрели и очень похвалили местность; а так как жар стоял сильный и они увидели перед собою озеро и не опасались быть усмотренными, решились выкупаться. Велев своей служанке стать на дороге, по которой туда входили, глядеть и, если кто пойдет, сказать им, все семеро разделись и вошли в озеро, настолько скрывавшее их белоснежное тело, насколько тонкое стекло скрыло бы алую розу. Когда они вступили в воду, ничуть от того не замутившуюся, принялись как умели гоняться туда и сюда за рыбами, не знавшими, куда укрыться, и старались словить их руками. Поймав нескольких и проведя некоторое время в такой потехе, они вышли из воды и оделись; более нахвалиться местностью, чем они уже то сделали, они не могли; когда им показалось, что пора вернуться домой, они тихим шагом пустились в путь, много рассуждая о красоте того места.

Прибыв во дворец очень рано, они еще застали юношей как их оставили, за игрою. Смеясь, говорит им Пампинея:

– Сегодня и мы вас провели!

– Как это? – спросил Дионео. – Вы начинаете действовать, а потом станете о том рассказывать?

Отвечала Пампинея:

– Да, наш повелитель.

И она подробно рассказала, откуда они пришли, и какова та местность, и как далеко отсюда, и что они там делали. Услышав о красоте того места и желая увидеть его, король тотчас же велел подать ужин; окончив его среди общего веселья, трое молодых людей с их слугами, оставив дам, отправились в ту долину, где никто из них никогда еще не бывал, и, все в ней осмотрев, похвалили ее как одно из красивейших мест на свете. Выкупавшись и одевшись, они вернулись домой, ибо становилось уже довольно поздно, и нашли дам в круговой пляске под песню Фьямметты; с ними по окончании пляски они вступили в беседу о Долине Дам, о которой наговорили много хорошего в ее похвалу. Вследствие этого, велев позвать сенешаля, король приказал ему, чтобы на следующее утро он все там приготовил, велел бы доставить и несколько постелей, на случай если бы кто захотел поспать или полежать в полдень. Затем он распорядился подать свечей, вина и печений и, когда все несколько себя подкрепили, приказал приступить к танцам; когда по его желанию Памфило завел танец, король, обратившись к Елизе, любезно сказал ей:

– Красавица, ты предоставила мне сегодня честь венца, – я желаю на этот вечер предоставить тебе честь канцоны; поэтому спой нам, какая тебе более по вкусу.

На это Елиза отвечала, улыбаясь, что споет охотно, и нежным голосом начала так:

Амур, когда бы мне победу над когтями
Твоими одержать, – едва ль для новых мук
Себя запутала я новыми сетями.
В войне, что ты ведешь, участье приняла
Еще ребенком я. Сочтя ее прекрасным
И высшим миром, я поэтому сняла
Оружие мое, как всякий, безопасным
Себя считающий. Но ты, явясь ужасным
Тираном хищником, в меня ударил вдруг
Оружием своим и лютыми когтями.
Потом, запутавши среди своих цепей,
Меня, исполненну слез и мучений страсти,
Тому, кто родился для смерти лишь моей,
Ты отдал, – и меня в своей он держит власти
С такой жестокостью, что жалобы, на части
Мне душу рвущие, и весь ее недуг
К его смягчению не могут быть путями.
Мои мольбы к нему разносит ветер. Их
Он не слушает и слышать не желает.
И с каждым часом мне больней от мук моих:
Жить – тяжко, умереть – уменья не хватает.
Властитель! Сжалься же над той, что так страдает!
Мне непосильного жду от Твоих услуг:
Дай мне его, сковав Твоими, Бог, цепями!
Коль это сделать Ты не хочешь, развяжи,
По крайней мере, те узлы, что завязала
Надежда для меня. Молю, не откажи,
О повелитель мой! Тогда б я верить стала,
Что снова красота, которой я блистала,
Вернется, скорбь уйдет и, видя жизнь вокруг,
Я скрашусь алыми и белыми цветами.

133